"Баллада рассказывала о неком ведьмаке и некой поэтессе. О том, как ведьмак и поэтесса встретились на берегу моря, под крики чаек, как полюбили друг друга с первого взгляда. О том, как прекрасна и сильна была их любовь. О том, как ничто, даже смерть, не в состоянии было уничтожить эту любовь и разлучить их.
Лютик знал — мало кто поверит в историю, рассказанную балладой, но не грустил об этом. Он знал, что баллады пишут не для того, чтобы им верили.
Их пишут для того, чтобы волновать сердца.
Спустя несколько лет Лютик мог бы изменить содержание баллады, написать, как все было на самом деле. Но не сделал этого. Ведь истинная история не взволновала бы никого. Кому хочется слушать о том, что ведьмак и Глазок расстались и больше уже никогда не встретились? О том, что четыре года спустя Глазок умерла от оспы во время бушевавшей в Вызиме эпидемии? О том, как он, Лютик, пронес ее на руках между сжигаемыми на кострах трупами и похоронил далеко от города, в лесу, одинокую и спокойную, а вместе с ней, как она и просила, две вещи — ее лютню и ее голубую жемчужину."
Еще повеселимся. Ваше здоровье, девочки.
- Vessekheal, - сказала Вэя, подняв кубок. Тэя подмигнула и
потянулась, при этом ее захватывающий дух бюст, против ожиданий
Геральта, не разорвал рубаху.
- Повеселимся. - Три Галки перегнулся через стол и шлепнул
Тэю по заду. - Повеселимся, ведьмак. Эй, хозяин, а ну жми сюда!
Трактирщик быстро прибежал, вытирая руки фартуком.
- Бадья у тебя найдется? Такая, для стирки, крепкая и
большая?
- Сколь большая, господин?
- На четверых...
- На... четверых... - Трактирщик разинул рот.
- На четверых, - сказал Три Галки, вынимая из кармана
пузатый мешочек.
- Найдется, - облизнулся трактирщик.
- Ну и чудно, - рассмеялся Борх. - Вели отнести ее наверх в
мою комнату и наполнить горячей водой. Быстро, дорогуша. И пива
вели тоже туда отнести, три кувшина...
Лютик знал — мало кто поверит в историю, рассказанную балладой, но не грустил об этом. Он знал, что баллады пишут не для того, чтобы им верили.
Их пишут для того, чтобы волновать сердца.
Спустя несколько лет Лютик мог бы изменить содержание баллады, написать, как все было на самом деле. Но не сделал этого. Ведь истинная история не взволновала бы никого. Кому хочется слушать о том, что ведьмак и Глазок расстались и больше уже никогда не встретились? О том, что четыре года спустя Глазок умерла от оспы во время бушевавшей в Вызиме эпидемии? О том, как он, Лютик, пронес ее на руках между сжигаемыми на кострах трупами и похоронил далеко от города, в лесу, одинокую и спокойную, а вместе с ней, как она и просила, две вещи — ее лютню и ее голубую жемчужину."
- Vessekheal, - сказала Вэя, подняв кубок. Тэя подмигнула и
потянулась, при этом ее захватывающий дух бюст, против ожиданий
Геральта, не разорвал рубаху.
- Повеселимся. - Три Галки перегнулся через стол и шлепнул
Тэю по заду. - Повеселимся, ведьмак. Эй, хозяин, а ну жми сюда!
Трактирщик быстро прибежал, вытирая руки фартуком.
- Бадья у тебя найдется? Такая, для стирки, крепкая и
большая?
- Сколь большая, господин?
- На четверых...
- На... четверых... - Трактирщик разинул рот.
- На четверых, - сказал Три Галки, вынимая из кармана
пузатый мешочек.
- Найдется, - облизнулся трактирщик.
- Ну и чудно, - рассмеялся Борх. - Вели отнести ее наверх в
мою комнату и наполнить горячей водой. Быстро, дорогуша. И пива
вели тоже туда отнести, три кувшина...