Бешеный ветер воет в вербах, острия молний одно за другим режут черное небо. Ветер воет все громче. Нет, это не ветер, это жуткое пение.
Кошмарная кавалькада заворачивает, мчится прямо на нее. Копыта призрачных лошадей вспарывают мерцание болотных огоньков. В голове кавалькады несется Король Гона. Проржавевший шишак колышется над черепом, зияющим провалами глазниц, горящих синеватым огнем. Развевается рваный плащ.
«Неправда! Этого нет! Это кошмар, бред, призраки, миражи! Мне это только кажется!»
Король Гона сдерживает лошадь-скелет, разражается диким, жутким смехом.
– Дитя Старшей Крови! Ты – наша! Ты – наша! Присоединяйся к кортежу, присоединяйся к нашему Гону! Мы будем мчаться, мчаться до конца, до скончания вечности, до пределов существования! Ты – наша, звездоокая дщерь Хаоса! Присоединяйся, познай радость Гона! Ты – наша, ты – одна из нас! Твое место с нами, среди нас!
– Нет! – кричит Цири. – Прочь! Вы – трупы!
Король Гона смеется, клацают гнилые зубы над заржавевшим воротом доспехов. Синим горят глазницы черепа.
– Да, мы – трупы! Но смерть – ты!
Кошмарная кавалькада заворачивает, мчится прямо на нее. Копыта призрачных лошадей вспарывают мерцание болотных огоньков. В голове кавалькады несется Король Гона. Проржавевший шишак колышется над черепом, зияющим провалами глазниц, горящих синеватым огнем. Развевается рваный плащ.
«Неправда! Этого нет! Это кошмар, бред, призраки, миражи! Мне это только кажется!»
Король Гона сдерживает лошадь-скелет, разражается диким, жутким смехом.
– Дитя Старшей Крови! Ты – наша! Ты – наша! Присоединяйся к кортежу, присоединяйся к нашему Гону! Мы будем мчаться, мчаться до конца, до скончания вечности, до пределов существования! Ты – наша, звездоокая дщерь Хаоса! Присоединяйся, познай радость Гона! Ты – наша, ты – одна из нас! Твое место с нами, среди нас!
– Нет! – кричит Цири. – Прочь! Вы – трупы!
Король Гона смеется, клацают гнилые зубы над заржавевшим воротом доспехов. Синим горят глазницы черепа.
– Да, мы – трупы! Но смерть – ты!
