Головой в

"Она протянула ладони, пошевелила ими, ласкающими движениями поглаживая какой-то невидимый предмет, медленно, сверху вниз. Между ее пальцами воздух начал густеть и мутнеть, клубиться и пульсировать, как дым.
Он глядел словно завороженный. Магия творения, которую считали высшим достижением чародеев, всегда увлекала его гораздо больше, нежели иллюзия или трансформация. «Да, Истредд был прав, – подумал он, – по сравнению с такой магией мои Знаки просто смешны».
Между дрожащими от напряжения ладонями Йеннефер постепенно материализовалось тело птицы, черной как уголь. Пальцы чародейки нежно ласкали встопорщенные перья, плоскую головку, искривленный клюв. Еще движение, гипнотизирующе-плавное, нежное, – и черная пустельга, покрутив головой, громко заверещала. Ее сестра-близнец, все еще неподвижно сидевшая на рогах, ответила тем же.
– Две пустельги, – тихо сказал Геральт. – Две черные пустельги, созданные с помощью магии."

"Гарнизон же был исключительно дамским. Состоял он из шести женщин. Сидевших за столом и увлеченных полуденной трапезой. Все дамы жадно хлебали из глиняных мисок нечто, что плавало в реденьком перцовом соусе.
Самая высокая из стражниц, видать, комендант, отодвинула от себя миску, встала. Геральт, который всегда полагал, что некрасивых женщин не бывает, внезапно почувствовал настоятельную необходимость пересмотреть свои убеждения.
– Оружие на лавку!
Как и все присутствующие, стражница была острижена наголо. Волосы успели чуток отрасти, покрыв лысую голову неопрятной щетиной. Из-под расстегнутого камзола и расхлюстанной рубахи виднелись мышцы пресса, при виде которых сам собою вспоминался большой перетянутый рулет. Бицепсы стражницы, дабы остаться в рамках гастрономической образности, были размером со свиные окорока."
А. Сапковский "Сезон гроз"

Между дрожащими от напряжения ладонями Йеннифэр постепенно материализовалось тело птицы, черной как уголь.
Пальцы чародейки нежно ласкали встопорщенные перья, плоскую головку, искривленный клюв. Еще движение, гипнотизирующе-плавное, нежное, - и черная пустельга, покрутив головой, громко заверещала. Ее сестра-близнец, все еще неподвижно сидевшая на рогах, ответила тем же.
- Две пустельги, - тихо сказал Геральт. - Две черные пустельги, созданные с помощью магии. Как понимаю, обе тебе нужны.
- Правильно понимаешь, - с трудом сказала она. - Мне нужны обе. Я ошиблась, думая, будто достаточно одной. Как сильно я ошибалась, Геральт... К такой ошибке привела меня гордыня Королевы Зимы, убежденной в своем всемогуществе. А есть вещи... которые невозможно добыть даже магией. И есть дары, которые нельзя принимать, если ты не в состоянии ответить... чем-то, столь же ценным. В противном случае такой дар протечет сквозь пальцы, растает, словно осколок льда, зажатый в кулаке. Останутся только сожаление, чувство потери и вины...
- Йен...
- Я чародейка, Геральт. Власть над материей, которой я обладаю, это дар. Дар, за который я расплачиваюсь. Я заплатила за него... Всем, что имела. Не осталось ничего.
Он молчал. Чародейка потирала лоб дрожащей рукой.
- Я ошибалась, - повторила она. - Но я исправлю свою ошибку. Эмоции и чувства...
Она коснулась головы черной пустельги. Птица нахохлилась, беззвучно раскрывая кривой клюв.
- Эмоции, капризы и ложь, увлечение и игра. Чувства и их отсутствие... Дары, которые нельзя принять... Ложь и правда. Что есть правда? Отрицание лжи? Или утверждение факта? А если факт - это ложь, что же тогда правда? Кто полон чувств, которые разрывают его, а кто - скорлупа пустого холодного черепа? Кто? Что есть правда, Геральт? Что такое правда?
- Не знаю, Йен. Скажи мне.
- Нет, - сказала она и опустила глаза. Впервые. Никогда раньше он не видел, чтобы она это делала. Никогда.
- Нет, - повторила она. - Не могу. Не могу тебе этого сказать. Это скажет птица, рожденная прикосновением твоей руки к моей. Птица? Что такое правда?
- Правда, - сказала пустельга, - это осколок льда.

...фигуры шли и шли бесконечной, долгой чередой. Проходя мимо, они поворачивали головы. Трисс придушила крик, глядя на равнодушные, спокойные, бесстрастные лица, на невидящие, мертвые глаза. Большинство лиц она не знала, не узнавала. Но некоторые – да.
Коралл. Ваньелла. Йойоль, Рябой Алекс…
– Зачем ты меня сюда привела? – шепнула она. – Зачем?
Цири повернулась. Подняла руку, и чародейка увидела струйку крови, стекающую по линии жизни с ладони на сустав.
– Это роза, – спокойно сказала девочка. – Роза из Шаэрраведда. Я укололась. Ничего страшного. Всего лишь кровь. Кровь эльфов…
Небо потемнело еще больше, а спустя мгновение разгорелось резкими, слепящими стрелами молний. Все замерло в тишине и неподвижности. Трисс остановилась рядом с Цири и увидела, что они стоят на краю бездонной пропасти, в которой клубится красноватый, как бы подсвеченный дым. Вспышка очередной беззвучной молнии выхватила из тьмы ведущую в глубь пропасти длинную мраморную лестницу.